Дж. Дж. Фрэзер "Золотая ветвь"
Глава 13, "Цари Рима и Альбы"
В честь Перуна возжигали вечные огни на капищах. Вечные костры, которые никогда не гасли, были сложены из дубовых поленьев - дерева, которое непосредственно относится к Перуну. Из дуба добывался живой огонь.
...
Дубовые рощи и леса также принадлежали этому Богу и тщательно охранялись, как священные. Когда долго не было дождя, в таких рощах взывали к Перуну, чтобы он ниспослал людям свои тучные стада (облака), которые бы напоили землю водой, а своими стрелами (молниями) сразили врага и нечистую силу.
...
Константин Багрянородный в X веке даже оставил описание ритуала связанного с дубом, которое увидел на острове Хортица: "На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие — кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай".
Археологами было дважды найдено священное дерево Дуб с артефактами утверждающими, что эти находки почитались нашими предками наравне с чурами и идолами.
Так, в 1909 году недалеко от устья Десны из воды был извлечен 150-летний дуб. Примечательно то, что в сравнительно молодом возрасте в ствол дерева были врезаны и успели в него врасти четыре кабаньих челюсти, которые были расположены квадратом.
В 1975 году неподалёку от первой находки было найдено второе дерево, только теперь вросшими на высоте примерно 6-ти метров оказались 9 кабаньих челюстей, а низ ствола носил следы огня.
Обе находки датируются VIII веком нашей эры.
...
В одной из украинских колядок поётся, что два дуба стояли в первозданном океане ещё до сотворения мира.
В одной из русских сказок говорится, что дуб растёт до самого неба.
В сербско-болгарском апокрифе 15 века говорится, что весь свет держится на железном дубе: "дубъ железны, еже есть прьвопосаждень, от въсего же корение на силе божией стоить".
...
Всё этого говорит нам о том, что дуб, как символ Перуна, был очень почитаем среди славянских племён и имел, как сакральный, так и Божественный облик.
Отсюда
Так как морских кораблей в то время было мало, Зузенко состоял в резерве торгового флота и получал небольшую ставку, а когда появилась вакансия, его назначили капитаном на грузовой пароход, совершавший рейсы из Ленинграда в порты Голландии и Англии. Портовые власти туманного Альбиона его, капитана судна из Советской России, не пускали на берег, так как он был занесён в «чёрный список» за революционную работу в Австралии. Все переговоры с английскими портовыми властями «красный капитан» вёл с мостика, придерживаясь вежливого, но язвительного тона.
По утрам Зузенко и Паустовский ездили из Пушкина в Москву. Тот вагон дачного поезда, куда они садились, тотчас наполнялся пассажирами из соседних вагонов: люди собирались, чтобы послушать морские байки не знающего сомнений, грубоватого и насмешливого, строптивого и доброго человека с лицом, изуродованным боксом. Зузенко знали и пассажиры соседних станций – Мамонтовской, Клязьмы, Тарасовской и даже Мытищ. Вот как Паустовский писал об этих их совместных поездках:
«Мы с Зузенко всегда ездили вместе. В этом было для меня два преимущества: одно на пути из Москвы в Пушкино, а другое – на пути из Пушкина в Москву.
Преимущество на пути из Москвы в Пушкино состояло в том, что с Зузенко я чувствовал себя в безопасности. Человек огромной физической силы и бесстрашия, он каким-то шестым чувством узнавал любую «шпану» и немедленно переходил в наступление… Второе зузенковское преимущество было связано с утренними поездками в Москву. Во время этих поездок я выслушал множество увлекательных историй из его жизни.
Как только Зузенко входил в вагон в Пушкине, он тотчас начинал рассказывать мне эти истории. Любопытные пассажиры подсаживались поближе.
Вскоре слух об этих рассказах прошёл по всему Пушкину. В вагон, куда садился Зузенко, набивалось столько народу, что негде было присесть. Чтобы лучше слышать, пассажиры тесно сбивались вокруг капитана и наваливались мне на спину. Я долго потом не мог отдышаться.
Приходил кондуктор и начинал речь о неправильной нагрузке поезда. Все вагоны пустые, а в этот не втиснешься. Да он и не рассчитан на такую уйму пассажиров. Беспорядок! Наверняка загорятся буксы.
Каждый раз Зузенко и пассажиры вступали с кондуктором в беспорядочный технический спор и доказывали ему, что вагон «не просядет и буксы не сгорят».
Владимир Маяковский:
У меня из десяти стихов — пять хороших, три средних и два плохих. У Блока из десяти стихотворений — восемь плохих и два хороших, но таких хороших, мне, пожалуй, не написать.
...
Читая дневники Блока, ни за что не скажешь, что этот человек был умен, или сложен, и что он мог писать такие стихотворения - неоднозначные и сотканные из чего-то бОльшего, чем слова и рифмы.
А вот мог.
...
В "Гадай и жди" явно не описан ни один из героев - ни "милый друг", ни тот, кто явится "среди полночи".
Во второй строфе - редкое дело - даже подлежащего нет (подлежащее в предложении отвечает на вопрос "кто?").
...
"Дерзостные очи" зажгутся - за окном, в окно и постучат.
А свечи, которые в комнате, кто задует?
Кто - из дома - выйдет на крыльцо?
...
Я бы сказала, что не "милому другу" ждать гостя - быть "милому другу" свидетелем "невозможной встречи".
...
Кто-то позовет условным - тайным - стуком.
Кто-то выйдет и будет напрасно надеяться и ждать.
Поэт это предсказал.
"Милый друг" станет этому свидетелем - но и сам "милый друг" сидит и о чем-то гадает, видете ли.
А что "милый друг" нагадал мы не узнаем.
Наверное, к лучшему, учитывая, какая чертовщина у них там творится.