April showers bring May flowers
Стихотворерие, - об'яснял Фрост студентам, - должно работать на собственной энергии, как тающая льдинка сама собой скользит по раскаленной печи.
...
Первый сюрприз "ноябрьских" стихов Фроста - незаметное нам, но не его соотечественникам грамматическое насилие. Мы привыкли к тому, что скорбь, как тоска, грусть и печаль, - женского рода. ... Но это - в русском, а не английском, где Фросту пришлось придать Скорби род.
Раз Скорбь - она, то герой - он. Муж, отец, хозяин, он больше, сильнее, старше, опытней, умней. Поставив на местоимение, Фрост внес и в поэтическую ситуацию масштаб. "Она" наивна, "он" умудрен, ибо знает, что от Скорби не избавиться, без нее не обойтись. Она внутри, а он снаружи. С ней надо жить и выводить гулять, особенно - ее любимой порой.
Увиденный Скорбью пейзаж кажется знакомым, но странным - будто на него смотрит родное существо не нашей породы. Безмозглое и счастливое, как щенок, оно радо всему что есть. Только с таким характером можно полюбить изнанку красоты - грязную, опустошенную природу. Пока не выпал всескрывающий снег, ноябрь, оставшийся без летней палитры, может добавить к серому цвету лишь другое серое, которое в своем ослеплении Скорбь величает "серебром".
Ей так хорошо, что она хочет поделиться с хозяином. Но что есть у Скорби такого, чего он не знает? Ведь Скорбь - неот'емлемая часть героя, и, чтобы она не стала целым, он признает ее права, учится с ней жить и любить то же, что любит и хвалит она.
Как тень Скорбь нельзя прогнать; как тень, она растет вместе с календарем. Ноябрь - ее звездный час, час пик, а не червей. Он хорош уже тем, что хуже не будет: стоит его пережить, как станет легче.
Фрост знал, что говорил. Он жил на ферме и написал эти стихи, когда у него умер ребенок - не первый и не последний. Но нам об этом знать не обязательно.
...
В Вермонте до сих пор держат буржуйки: кругом - березы, и дрова дешевле мазута.
Александр Генис, "Своими словами"
...
Первый сюрприз "ноябрьских" стихов Фроста - незаметное нам, но не его соотечественникам грамматическое насилие. Мы привыкли к тому, что скорбь, как тоска, грусть и печаль, - женского рода. ... Но это - в русском, а не английском, где Фросту пришлось придать Скорби род.
Раз Скорбь - она, то герой - он. Муж, отец, хозяин, он больше, сильнее, старше, опытней, умней. Поставив на местоимение, Фрост внес и в поэтическую ситуацию масштаб. "Она" наивна, "он" умудрен, ибо знает, что от Скорби не избавиться, без нее не обойтись. Она внутри, а он снаружи. С ней надо жить и выводить гулять, особенно - ее любимой порой.
Увиденный Скорбью пейзаж кажется знакомым, но странным - будто на него смотрит родное существо не нашей породы. Безмозглое и счастливое, как щенок, оно радо всему что есть. Только с таким характером можно полюбить изнанку красоты - грязную, опустошенную природу. Пока не выпал всескрывающий снег, ноябрь, оставшийся без летней палитры, может добавить к серому цвету лишь другое серое, которое в своем ослеплении Скорбь величает "серебром".
Ей так хорошо, что она хочет поделиться с хозяином. Но что есть у Скорби такого, чего он не знает? Ведь Скорбь - неот'емлемая часть героя, и, чтобы она не стала целым, он признает ее права, учится с ней жить и любить то же, что любит и хвалит она.
Как тень Скорбь нельзя прогнать; как тень, она растет вместе с календарем. Ноябрь - ее звездный час, час пик, а не червей. Он хорош уже тем, что хуже не будет: стоит его пережить, как станет легче.
Фрост знал, что говорил. Он жил на ферме и написал эти стихи, когда у него умер ребенок - не первый и не последний. Но нам об этом знать не обязательно.
...
В Вермонте до сих пор держат буржуйки: кругом - березы, и дрова дешевле мазута.
Александр Генис, "Своими словами"