P.S. Неужели у американцев флаги даже в церкви?

@темы: видео, мысли вслух, музыка

---

- Алло, это психбольница?
- Нет, но я могу позвать к телефону тещу.
 

@темы: время дебильных шуток

---

"Моя комната - тюрьма моих мыслей" - такие темы дают студентам-композиторам в Швейцарии.

Знакомые отправили туда учиться внучку.
Теперь только и разговоров, что о чудесной малышке.

Внучка хочет там остаться и преподавать английский.

Расспрашивали меня, как да что - заинтересованно, будто ждали, что я открою им какие-то потаенные ходы, неписанные правила, хитрости и уловки.

Будто есть что-то, чего я намеренно не говорю, и надо, наверное, сделать мне подарок, чтобы сказала.

Самодельная тюрьма для мыслей - о неведомом закулисье. Все знают о чем-то, перемигиваются, а они - не знают.

@темы: мысли вслух

---

Шпион - находка для болтуна.
 

@темы: время дебильных шуток

---

@темы: рисунки

---

То, что Туве Янссон с ее невероятно прихотливой фантазией, с ее горькими, трезвыми, сложными, грустными сказками, написанными для книжных детей, прежде времени повзрослевших; то, что она стала кумиром всех детей мира, а любят ее даже немножечко больше, чем Астрид Линдгрен, потому что уж за очень болезненные струнки, за очень тонкие она умудряется нас ущипнуть; то, что этот писатель стал абсолютным героем ХХ века, наводит меня на мысль, что этот век не проигран.

Появись она сегодня, и то прославилась бы, хотя по сегодняшним меркам муми-тролли — абсолютные маргиналы. Все, что они любят в жизни: уют, добро, здравый смысл, поэзию, — все это совершенно не в тренде. И тем не менее, едва мы открываем первую страницу любой сказки Туве Янссон, мамы муми-троллей, как ее называют, мы немедленно погружаемся в этот мир и хотим в нем остаться как можно дольше.

Сама Туве Янссон на идиотские вопросы о причинах своей популярности и на мой идиотский две тысячи первый вопрос на эту тему всегда отвечала просто: «Муми-дол — это дом, в котором все хотели бы жить. Это просто дом, в котором мы жили в детстве. И поэтому нам так ужасно возвращаться в пустые дома нашего детства». Но, конечно, причина не только в этом.

Причина в сочетании уюта Муми-долины и грозного мира, расстилающегося вокруг. Причина вот в этом страшном контрапункте. Потому что мир муми-сказок — это грозный, печальный, страшный мир. Мир после мировой войны или перед мировой войной, но это в любом случае мир-катастрофа. А Муми-долина — это зерно, ядро мира, которое невозможно разрушить.

Отсюда

@темы: книги, статьи

---

@темы: видео

---

Туве Янссон
День окончания художественной школы

Это произошло в мае, в ясный холодный день, облака плыли по небу как большие паруса во время шторма. Но в классе рисования в Атенеумее[1] было жарко, там стоял Аланко и держал прощальную речь перед всеми нами. Он говорил так медленно, как будто с каждого слова нужно было сначала стряхнуть пыль, прежде чем им пользоваться, а мы все были нарядные и смотрели куда-то вдаль.

Но потом, когда нас отпустили и мы осознали, что это последний день, мы бросились вниз по лестнице в сквер и кричали!

Мы побежали в «Айкана», выставили все столы в ряд друг за другом в середине кафе, а Бенвенуто поднялся и серьезно продекламировал «missa on Mirjamin Kukka»[2], а потом мы спели в унисон «ilman braitaa»[3]. И как раз тогда явилась Дальбергша в своем вышитом плюшевом пальто, все прервали свое пение, чтобы приветствовать ее криками «ура». Ведь Дальбергша — наша самая старшая натурщица, мы посадили ее на почетное место, и мне кажется, ей это особенно понравилось!

Мы пели сентиментальные песни о Туонельском лебеде[4].

— За твое здоровье, — сказал Сайло и обежал вокруг всего стола, чтобы пожать мне руку.

Виртанен помахал мне и улыбнулся более дружелюбно, чем в прошлое Рождество, а наш коммунист Тапса кричал мне, что он опозорился — сделал маленькую картину безо всякой пропаганды, и не могли бы мы обменяться нашими произведениями искусства?

И официантка первый раз улыбнулась.

Кто-то крикнул: «В Свеаборг!»

Это был самый подходящий день для поездки в Свеаборг, шторм захлестывал бастионы, мы бежали по ветру и танцевали на самом дальнем краю последнего мыса, а все кусты были светло-зеленые и упрямо сопротивлялись порывам ветра.

И мы долго стояли и смотрели на гордую надпись на мече Густава: «Стойте здесь на собственной земле и не рассчитывайте на чужеземную помощь». Ко всему прочему, это был день Авиации, повсюду развевались флаги, и летчики выплыли в ярко-синее море, где, как обычно, менялись тени от облаков.

Мимо прошел стокгольмский пароход, большой и белый. Я ходила вокруг на самом краешке воды и искала мотив для эскиза, их было много. Тапса нашел весенний лук и отдал его мне.

Когда мы вернулись в город, спустились сумерки, все красивые световые рекламы были уже зажжены, и народ медленными группами тянулся по Эспланаде[5].

Мы решили пойти в кафе «Фенниа», так как у некоторых из нас остались деньги.

В «Фенниа» гремел варварский джаз, синие и зеленые световые кегли играли на пустом паркете площадки для танцев.

Нас было восемь мальчиков, Ева Седерстрём и я. Ева смеялась надо всем праздничным убранством, протирала носовым платком свои ботинки из блестящей кожи и попросила у меня пудру. Мы захватили большой стол и заказали пиво. После двух лет мы вдруг перешли на «ты» друг с другом и открыли, что Пётея и Саукконен были переодетые принцы и что их зовут Урбанус и Иммануэль!

— Теперь я знаю, — воскликнула Ева, — теперь я точно знаю, что не хочу пить свое обычное вино! Я хочу попробовать разные вина, и ничего другого я сегодня не хочу! — Потом она одна выпила половину бутылки; она, которая всю зиму проплакала из-за пустых бутылок, выпитых мальчишками, что валялись всюду на лестнице.

Тапса и я кружились в безумном вихре венского вальса так, что никому другому места не оставалось, а потом он купил мне розу. Когда мы вернулись к столу, Ева вскочила и сказала, что теперь она хочет танцевать хамбо[6]. Но это трудный танец, и никто из нас танцевать его не умел.

Мэнтюнен весь день был очень молчалив. Когда мы танцевали, его лицо стало совсем красным, и он задрожал. Я, собственно, никогда не думала особенно много о Мэнтюнене, но когда он задрожал, это передалось мне словно зараза и всю меня будто наэлектризовали. Это было очень приятное чувство, которого я никогда раньше не испытывала. И как жаль, что это чувство вызвал именно Мэнтюнен. Потом Ева захотела домой. Она сказала, что у нее заболел живот. Виртанен провозгласил тост за всех Ев и разбил бокал (платил Мэнтюнен).

Мы вывалились в холодную синюю ночь, и Виртанен, Мэнтюнен и я пошли, распевая, через весь город, потом мы оказались в парке Кеспериа, который, темный и густой, спал около залива Тёлёвикен. Весь залив был как одно светло-красное водное зеркало до самого Сёрнеса; мы швырнули наши плащи и пальто в какие-то заросли и нырнули под деревья. Я поднялась в гору, птички уже начали чирикать то здесь то там, и слабый красный рассвет проснулся на востоке. Я радовалась до боли и протянула руки прямо вверх, позволив ногам танцевать, как они хотели, и тогда я услышала топот шагов вверх по склону, это был Олли Мэнтюнен, который пришел за мной. И я начала смеяться, потому что он был точь-в-точь как одна из папиных скульптур — очень молодой лось. Мы гонялись друг за другом вперед и назад, назад и вперед и очень веселились, а когда я позволила ему поймать меня, то вскрикнула так громко, что и на небе услыхали.

Но он собирался лишь что-то объяснить, поэтому я побежала своей дорогой. Разговоры мне были в тот момент не интересны; хотя в какое-то мгновение я подумала о том, что он мог прийти в отчаяние.

Я нашла свой плащ. Иммануэль заснул в куче увядших листьев, а Виртанен ушел домой. Я брела очень медленно по городу с плащом на руке. Начало немного поддувать, прохладный утренний ветерок! Город был абсолютно пуст.

Я подумала о том, что смешно, когда говорят: «Так трудно быть счастливым».

Примечания

1

Музей и школа Академии Художеств в Хельсинки.

2

«Где мильон цветов» (фин.).

3

«Без рубашки» (фин.).

4

Известная легенда из карело-финского эпоса «Калевала» о подвигах и приключениях героев сказочной страны Калева (оп. 1835, 1849). Одна из четырех легенд, положенных на музыку знаменитым финляндским композитором Яном Сибелиусом (1865–1957) в сюите о Лемминкайнене.

5

Бульвар в центре Хельсинки.

6

Народный шведский танец.

@темы: книги

---

- Это хатифнатты, - произнес Фредриксон. - Плывут с помощью электричества.
- Хатифнатты, - взволнованно прошептал я. - Те,что только и знают плыть да плыть и никогда никуда не приплывают...
- Они заряжаются во время грозы, - объяснил Фредриксон. - И тогда жгут,как крапива. - И еще они ведут порочный образ жизни.
- Порочный образ жизни? - очень заинтересовался я. - Что это значит?
- Точно не знаю.Наверно,топчут чужие огороды и пьют пиво.

Туве Янссон

@темы: книги, рисунки

---

Игра в крестики-нолики Michael Aram "Цветок Кизила"

@темы: фото, мысли вслух, мифология

---

apres lui, il faut (или on peut) tirer l'echelle - его не перепрыгнешь, не переплюнешь, он всех за пояс заткнет ("после него нужно убирать лестницу")

В Средние века во Франции последним вешали наиболее опасного преступника, после чего убирали лестницу.
 

@темы: словарь

---

payer en monnaie de singe - не заплатить, обмануть; отделываться шуточками, обещаниями ("платить шутками обезьяны")

По указу Людовика IX, фокусники могли не платить пошлину за переход на Малому мосту, если они заставляли обезьянку делать трюки перед сборщиками пошлины
 

@темы: словарь

---

Going Postal, "Опочтарение" (2010)

@темы: видео

---

Ярая смерть не щадит человека: 
Разве навеки мы строим домы? 
Разве навеки ставим печати? 
Разве навеки делятся братья? 
Разве навеки ненависть в людях? 
Разве навеки река несет полые воды? 
Стрекозой навсегда ль обернется личинка?

Взора, что вынес бы взоры Солнца,
С давних времен еще не бывало: 
Пленный и мертвый друг с другом схожи —
Не смерти ли образ они являют? 

Человек ли владыка?
Когда Эллиль благословит их,
То сбираются Ануннаки, великие боги,
Мамет, создавшая судьбы,
судьбу с ними вместе судит: 
Они смерть и жизнь определили,
Не поведали смертного часа,
А поведали: жить живому!

«О ВСЕ ВИДАВШЕМ» СО СЛОВ СИН-ЛИКЕ-УННИННИ, ЗАКЛИНАТЕЛЯ
ЭПОС О ГИЛЬГАМЕШЕ

@темы: книги, стихи

---

вот люблю я каменные деревья

Поспешил он, рощу из каменьев увидев:
Сердолик плоды приносит,
Гроздьями увешан, на вид приятен.

Лазурит растет листвою —
Плодоносит тоже, на вид забавен.

(Далее недостает тридцать четыре стиха. Сохранились отрывки дальнейшего описания волшебного сада.)

Гильгамеш, проходя по саду каменьев,
Очи поднял на это чудо.

«О ВСЕ ВИДАВШЕМ» СО СЛОВ СИН-ЛИКЕ-УННИННИ, ЗАКЛИНАТЕЛЯ
ЭПОС О ГИЛЬГАМЕШЕ

@темы: книги, фото, стихи, деревья

---

В Египте ночь сменяет день быстро и неожиданно.

@темы: мысли вслух

---

@темы: видео, музыка

---

@темы: рисунки

---

точка зрения и мишень

- В нашем подземном переходе нет света, и там напают на прохожих.
- А че нападать? Че с них взять-то? и т.д.

Такие реакции, кстати, вполне типичны.

В переходе, и правда, нападают, это факт.
Но собеседник зачем-то начинает спорить не с фактом, а со мной.

Я на прохожих не нападаю, зачем пытаться просить меня объяснить причину или повод  этого.

@темы: мысли вслух

---

@темы: видео, музыка, ground control