Фантастических реалий в рассказе немного - да и мир, увиденный глазами каторжника вполне будничный: стерильно чистый барак с белыми кафельными стенами; душевые, где смывают радиактивную пыль; привычные обязательные медосмотры - и тяжелый физический труд.
Разговоры в бараках и на рудниках запрещены, и заключенные предоставлены своим мыслям - но чтобы не дать им свыкнуться с их положением в ход идет "психологическая зарядка", аккуратно транслируемая трижды в день - каждому в самые уши - перед сном, в течение ночи и перед побудкой.
"Голос то поднимается до крика, от которого ломит виски, то опускается до еле слышного шепота, заставляющего невольно напрягать слух. Он льется из динамика, укрепленного в изголовье лежанки. Вечерняя психологическая зарядка.
Знакомый до отвращения баритон разъясняет заключенным всю глубину их падения. От этого голоса не уйдешь и не спрячешься. Его не удается попросту исключить из сознания, как окрики надсмотрщиков. Кажется, уже удалось начать думать о чем-то совсем ином, чем лагерная жизнь, и вдруг неожиданное изменение громкости вновь напрягает внимание. И так три раза: вечером перед сном, ночью сквозь сон и утром за пять минут до побудки. Три раза, потому что здесь каторга, а не санаторий".
...
Жизнь каждого каторжанина - ценна, потому что родине нужны рабочие руки, что на урановых рудниках, что на хлопковых полях.
Хлопковых полей боятся сильнее, чем рудников, потому что оттуда "не возвращаются". Местный климат и тяжелая работа убивают людей за двадцать дней.
Откуда и как этот слух мог появиться среди каторжан, живущих в подземном поселении - поначалу кажется странным.
Потом понимаешь, что эти слухи такая же часть обработки сознания, как и "психологическая зарядка".
...
Страхами, слухами, беспомощностью и неведением в лагере орудуют с неменьшим искусством, чем гипнозом.
Манипуляции - с абсолютно хладнокровным и точным рассчетом - поставлены на поток.
А судя по тому, что главный герой, увидев девушку - впервые за долгие годы - брезгливо от нее отстраняется, заметив на ее рукаве знак низшей расы - некоторые идеи внедряют в сознание граждан так глубоко и так рано, что потом их ничто не может искоренить.
...
Вернуть смертельно больному имя; поместить его в условия, максимально отличные от привычной кафельной стерильности; на всякий случай не позволить ему повернуть назад, сделав стены укрытия вдвое выше человеческого роста - не игра судьбы, а продуманные шаги к тому, чтобы пробудить в человеке последние силы, до которых иными средствами - кроме высоких переживаний - не добраться.
...
Рассказ Ильи Варшавского "Побег" вошел в сборник "Лавка сновидений" (1970). Он лаконичен, интересен и оригинален, как, впрочем, и другие рассказы этого писателя.
-
-
18.02.2024 в 09:20Иронично, что дезертирство организовали те же самые люди, что и побег. Пока ты в системе ты ее элемент, и она выжмет из тебя все вращения твоей шестерни пркуда не сотруться зубья,а потом можно будет нарезать новые и вставить в другое место и так пока не сотрётся все в 0.
Очень интересна вот эта проведённая паралель, что герой, как и прочие заключенные уже смирились со своим печальным концом, но страшатся боли, которую обещает побег, получается, что над ними не надсмоторщики с кнутами стоят, а чувство вины раздуваемое этой зарядкой гонит их работать, работа в ожидании смерти так часто я видел эту модель психологии в старшем поколении. Иллюзия свободы добытая дорогой ценой рождает вдохновение, которое выжимает последние капли, до которых иными средствами не добраться, даже страхом перед болью, как это нынче назначается, "мягкая сила". Напоминает тюбик пасты, который сложно опустошить руками, но есть специальный механизм, чтобы выдавить его без остатка.
Блаженное наведение с одной стороны, и улыбка с острыми зубами вампира с другой, как он вообще цензуру с таким рассказом прошел только)