@темы: видео, музыка, вода

---

Вера Павлова

Толстые икры правителей,
дам кружева и локоны...
Лучшее, что я видела в музеях, —
деревья за окнами.

Низкий поклон архитектору
за облака над крышами!

Репетиция духового оркестра младших классов
из распахнутых окон музыкальной школы майским утром —
лучшее, что я слышала.

@темы: стихи

---

вместо окна

@темы: рисунки, деревья

---

Д
Деникин было взял Воронеж.
Дяденька, брось, а то уронишь.

Маяковский, "Советская азбука"

@темы: стихи

---

Добрались враги до Вильи,
Панчо славного не стало...

На дороге подловили боевого генерала.
Из Парраля спозаранку
ехал Вилья наудачу,
знай крутил себе баранку,
напевая «Кукарачу».

А убийцы в эту пору
жребий подлый потянули:
в Панчо целить было страшно -
он и прежде шел под пули.

В траур Мексика одета,
слезы льет, скорбит в печали...
В черный день случилось это.
Панчо наш убит в Паррале.

"Предводители в один конец", "Коммерсантъ"

@темы: статьи, стихи

---

зеленый шум. зеленый свет.

Со школы - первые строки все знают.
А целиком -стихотворение совсем не детское.


Некрасов

Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Играючи, расходится
Вдруг ветер верховой:
Качнет кусты ольховые,
Подымет пыль цветочную,
Как облако, — всё зелено,
И воздух, и вода!
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Скромна моя хозяюшка
Наталья Патрикеевна,
Водой не замутит!
Да с ней беда случилася,
Как лето жил я в Питере...
Сама сказала, глупая,
Типун ей на язык!
В избе сам-друг с обманщицей
Зима нас заперла,
В мои глаза суровые
Глядит, — молчит жена.
Молчу... а дума лютая
Покоя не дает:
Убить... так жаль сердечную!
Стерпеть — так силы нет!
А тут зима косматая
Ревет и день и ночь:
«Убей, убей изменницу!
Злодея изведи!
Не то весь век промаешься,
Ни днем, ни долгой ноченькой
Покоя не найдешь.
В глаза твои бесстыжие
Соседи наплюют!..»
Под песню-вьюгу зимнюю
Окрепла дума лютая —
Припас я вострый нож...
Да вдруг весна подкралася...
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Как молоком облитые,
Стоят сады вишневые,
Тихохонько шумят;
Пригреты теплым солнышком,
Шумят повеселелые
Сосновые леса;
А рядом новой зеленью
Лепечут песню новую
И липа бледнолистая,
И белая березонька
С зеленою косой!
Шумит тростинка малая,
Шумит высокий клен...
Шумят они по-новому,
По-новому, весеннему...
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Слабеет дума лютая,
Нож валится из рук,
И всё мне песня слышится
Одна — в лесу, в лугу:
«Люби, покуда любится,
Терпи, покуда терпится,
Прощай, пока прощается,
И — бог тебе судья!»

@темы: весна, стихи

---

the sound barrier

@темы: видео, ground control

---

@темы: видео, мифология

---

Искусство сказать иначе, или Искусство потаенного корня

Золя, "Чрево Парижа", глава 5
Перевод А. Линдегрен и М. Эйхенгольца

Сыры всевозможных сортов распространяли вокруг них острые запахи. На двух полках в глубине лавки стояли рядами глыбы масла; бретонское масло вылезало из корзин; нормандское, обернутое полотном, было похоже на слепки животов, на которые скульптор набросил мокрые полотенца; другие, початые глыбы, изрезанные широким ножом наподобие заостренных скал с долинами с трещинами, напоминали обрушившиеся вершины, позолоченные бледными вечерними лучами осеннего солнца. Под прилавком красного мрамора белели, как мел, корзины яиц, были здесь и ящики с соломенными плетенками, на которых лежали творожные сыры, сложенные верхушка к верхушке, и плоские, как медали, гурнейские сыры, более темные, испещренные зеленоватыми пятнами. Но в особенности много сыров громоздилось на прилавке. Тут,рядом с фунтовыми плитками масла, завернутыми в листья свеклы, распластался гигантский кантальский сыр, как бы разрубленный ударами топора; затем шел честер золотистого цвета; швейцарский сыр, похожий на колесо, отвалившееся от какой-нибудь колесницы варваров; голландские сыры, круглые, как отрубленные головы, перепачканные запекшейся кровью, твердые, точно пустые черепа, за что их и называют "мертвыми головами"; среди этой тяжелой тестообразной массы выделялся своим острым запахом пармезан. Три сыра бри лежали на круглых дощечках с унылым видом потухших лун; два из них, очень сухие, изображали полнолуние; третий, во второй четверти, - сочился белой, как сливки, жидкостью, образовавшей лужицу, несмотря на тонкие дощечки, при помощи которых старались сдержатьэту жидкую массу. Пор-салю, похожие на античные диски, были помечены внизу клеймом фабрикантов. Романтур, обернутый в серебряную бумагу, напоминал кусок нуги или какой-то засахаренный сыр, попавший невзначай между этими сырами, выделявшими импарения. Рокфоры под хрустальными колпаками важничали, как богачи с жирными физиономиями, испещренными голубыми и желтыми жилками, точно пораженные постыдной болезнью, с'евших на своем веку слишком много трюфелей. А лежавшие рядом на блюде козьи сыры, с детский кулачок, твердые и сероватые, напоминали булыжники, которые катятся из-под ног козла-вожака на крутых каменистых тропинках. Потом начинались неприятные запахи: от светло-желтых мондоров пахло чем-то сладким; еще более острые сыры - очень толстые труа, приплюснутые с боков, прибавляли к этому затхлось сырого погреба; камамбкры с пряным запахом совершенно протухшей дичи, невшательские и лимбургские сыры, мароли, понлевеки четырехугольной формы, - каждый вносил свою характерную остроту в грубую гамму, доводившую до тошноты; а над всеми господствовал ливаро с красноватым оттенком, дравший горло, как серные пары, и, наконкц, завернутые в листья орешника, подобно падали, которую крестьяне прикрывают ветвями на краю поля, когда она смердит на солнце. Послеполуденная жара размягчала сыры; плесень на их корках таяла, лоснилась богатыми тонами красной меди и зеленой медной окиси, как на назаживших струпьях; корка сыров оливе вздувалась под листьями, приходя в движение, точно грудь заснувшего человека, волнуемая медленными и тяжелыми вздохами; струя жизни продырявила один из этих сыров, который разрешился через трещину массою червей. А позади весов, в плоской коробке, сыр жероме с анисом распространяли такое зловоние, что мухи дохли вокруг него и падали на красный с серыми жилками мрамор.

Перевод Н. Гнедина

Вокруг них воняли сыры. На обеих полках вдоль задней стены тянулись огромные масляные холмы; бретонское масло выпирало из корзин; покрытые полотном, пучились глыбы нормандского, похожее на скульптурные этюды животов, завернутые в мокрые тряпки; другие, початые куски масла, которым с помощью широких ножей придали форму остроконечных утесов, изрезанных ложбинами и трещинами, были точно выветривающиеся горные вершины, позолоченные бледным осенним закатом. Меловая белизна яиц в корзинах под красным, с серыми прожилками, мрамором прилавка дополняла картину; сырки, называемые "затычками", уложенные верхушка к верхушке в ящиках с соломой, и гурнейские сыры, плоские, как медали, сливались в более темные полосы, тронутые зеленоватыми тонами. Но больше всего скопилось сыров на прилавке. Здесь, рядом с фунтовыми брусками масла, завернутыми в листья свеклы, раскинулся громадный, словно рассеченный топором сыр канталь; далее следовали: головка золотистого честера, головка швейцарского, подобная колесу, отвалившемуся от колесницы варвара; круглые голландские сыры, напоминавшие отрубленные головы с запекшимися брызгами крови; они кажутся твердыми, как черепа, почему голландский сыр и прозвали "мертвой головой" Пармезан, затесавшийся между грудами этой сырной массы, добавлял к ней свой душок. У трех головок бри, лежавших на круглых дощечках, были меланхолические физиономии угасших лун; две из них, уже очень сухие, являли собой полнолуние; а третья была луной на ущербе, она таяла, истекая белой жижей, образовавшей лужицу, и угрожала снести тонкие дощечки, с помощью которых тщетно пытались сдержать ее напор. Порсалю, похожие на античные диски, носили клеймо с фамилией фабриканта. Романтур в серебряном фольговом платье казался куском нуги или сладким сырком, ненароком попавшим в гущу этой едкой массы, охваченной брожением. А рокфоры под стеклянными колпаками, рокфоры тоже тщились казаться знатными господами; физиономии у них были нечистые и жирные, испещренные синими и желтыми жилками, как у богачей, больных постыдной болезнью от излишнего пристрастия к трюфелям; жесткие, сероватые сырки из козьего молока, те, что лежали рядом на блюде и были величиной с детский кулак, напоминали камушки, которые катятся из-под копыт козла-вожака, когда он мчится впереди стада по извилистой горной тропинке. Затем в общий хор вступали самые духовитые сыры: палевые мондоры, отдающие сладковатой тухлинкой; более острые, очень толстые труа с помятыми боками, вносившие в общий смрад затхлость сырого погреба; камамбер, пахнущий залежалой дичью, невшательские, лимбургские, марольские сыры, понлевеки, квадратные и зловонные, - и своеобразный запах каждого из них врывался резкой нотой в насыщенную до тошноты мелодию смрада; были там и ливаро, окрашенные в красный цвет, от которых дерет в горле, как от паров сернистой кислоты; и, наконец, на самом верху поместился оливе, прикрытый листьями орешника, - так крестьяне забрасывают ветками падаль на краю поля, разлагающуюся на солнце. Сыры плавились от полуденного зноя; плесень на их корке таяла, лоснилась, отливая великолепными медными тонами - красными и зеленовато-синими, походя на плохо затянувшиеся раны; а теплый ветер шевелил под листьями отставшую кожу оливе, и она медленно и тяжело вздымалась, точно грудь спящего человека; волна жизни проникла в один из ливаро, и он разродился кучей червей, выползших из размытой в нем щели. А сыр жероме с анисом, покоившийся в своей тонкой коробке за весами, до того вонял, что мухи попадали кругом на красный мрамор с серыми прожилками.

@темы: книги, сказать почти то же самое, искусство перевода

---

"Огурчик Рик"

http://rik-i-morti.ru/sez-3/26-3-sezon-3-serija-ogurchik-rik.html
 

@темы: видео, время дебильных шуток

---

Иосиф Бродский

Пришел сон из семи сел.
Пришла лень из семи деревень.
Собирались лечь, да простыла печь.
Окна смотрят на север.
Сторожит у ручья скирда ничья,
и большак развезло, хоть бери весло.
Уронил подсолнух башку на стебель.

То ли дождь идет, то ли дева ждет.
Запрягай коней да поедем к ней.
Невеликий труд бросить камень в пруд.
Подопьем, на шелку постелим.
Отчего молчишь и как сыч глядишь?
Иль зубчат забор, как еловый бор,
за которым стоит терем?

Запрягай коня да вези меня.
Там не терем стоит, а сосновый скит.
И цветет вокруг монастырский луг.
Ни амбаров, ни изб, ни гумен.
Не раздумал пока, запрягай гнедка.
Всем хорош монастырь, да с лица — пустырь
и отец игумен, как есть, безумен.

@темы: стихи

---

варианты падежных форм

Сад в цвету,
во цвете лет.

@темы: сказать почти то же самое

---

"Спорхнуть" - это вниз,
"вспорхнуть" - это вверх.

@темы: сказать почти то же самое

---

Томас Чаттертон подделал оды и баллады 15-го века и сумел включить в круг английской литературы старинную поэзию.
Там судьба похлеще триллера.

@темы: книги

---

Есть изображения христианских святых со зданиями в руках - крепостями, храмами, а то и целыми городами.

По Каширскому шоссе - сплошь советские здания. Где-то металлические подпорки, козырьки, но все же видно - это наследие другого государства, эпохи, а то и культуры.

Как будто в новой стране все это появилось само собой, не принадлежа никому.

Такая вот святая приватизация (аля святая инквизиция) с полными ладонями крепостей и городов.
...
Вы, благородный Ван, строго мои эти строки не судите. Устала и снова ничего не понимаю.

@темы: мысли вслух

---

Короле́вский планета́рий Э́йсе Э́йсинги, Нидерланды

Мне определенно нравятся люди, устраивающие планетарий в своей гостинной.

@темы: ground control

---

Иосиф Бродский

Великий Гектор стрелами убит.
Его душа плывет по темным водам,
шуршат кусты и гаснут облака,
вдали невнятно плачет Андромаха.

Теперь печальным вечером Аякс
бредет в ручье прозрачном по колено,
а жизнь бежит из глаз его раскрытых
за Гектором, а теплая вода
уже по грудь, но мрак переполняет
бездонный взгляд сквозь волны и кустарник,
потом вода опять ему по пояс,
тяжелый меч, подхваченный потоком,
плывет вперед
и увлекает за собой Аякса.

1962

@темы: стихи

---

Борис Рыжий

Прежде чем на тракторе разбиться,
застрелиться, утонуть в реке,
приходил лесник опохмелиться,
приносил мне вишни в кулаке.

С рюмкой спирта мама выходила,
менее красива, чем во сне.
Снова уходила, вишню мыла
и на блюдце приносила мне.

Патронташ повесив в коридоре,
привозил отец издалека
с камышами синие озера,
белые в озерах облака.

Потому что все меня любили,
дерева молчали до утра.
«Девочке медведя подарили», –
перед сном читала мне сестра.

Мальчику полнеба подарили,
сумрак елей, золото берез.
На заре гагару подстрелили.
И лесник три вишенки принес.

Было много утреннего света,
с крыши в руки падала вода,
это было осенью, а лето
я не вспоминаю никогда.

1999

@темы: стихи

---

четверг, 31 августа 2023 в 10:12

Пишет Шано:

@темы: ground control

---

засланный кабачок
 

@темы: сказать почти то же самое